Война как средство спасения американской экономики — часть I

Целый ряд российских экономистов и политологов склоняются к мысли: США могут попытаться предотвратить надвигающийся экономический кризис путем развязывания одного или нескольких вооруженных конфликтов. Популярный еженедельник «Аргументы недели» уже несколько лет пишет о том, что американская экономика может спастись от краха только благодаря большой войне. А в другом еженедельном издании – «Однако» в октябре нынешнего года появилась колонка с алармистским названием «Если завтра война», которую автор обещает сделать постоянной.

Нужен взрыв государственных расходов

Высказывается подобная точка зрения и за океаном. Наиболее авторитетным ее представителем является лауреат Нобелевской премии в области экономики за 2008 год и популярный колумнист газеты «Нью-Йорк таймс» Пол Кругман. Он прямо утверждает: США преодолели Великую депрессию 30-х годов вследствие того, что грянула Вторая мировая война, и добавляет: «Что нам сейчас нужно – так это финансовый эквивалент войны».

Дабы проиллюстрировать свои умозаключения, ученый в передаче на СNN изложил следующий сценарий: «Предположим, мы бы узнали, что космические пришельцы планируют напасть на нас и нам необходима массированная мобилизация сил для отражения нападения из космоса. По сравнению с важностью подобной задачи угроза бюджетного дефицита и инфляции сразу отступила бы на второй план, и мы за какие-то 18 месяцев вышли бы из нынешнего экономического спада. И если бы вдруг выяснилось, что мы ошиблись и никакой угрозы со стороны пришельцев на самом деле нет, мы бы обнаружили, что от кризиса в экономике не осталось и следа».

В качестве эквивалента войны Кругман предлагает также крупномасштабное строительство за счет государства различных инфраструктурных объектов (дорог, дамб, аэропортов и других сооружений), подобных тем, которые создавались при Франклине Д. Рузвельте в 30-е годы прошлого столетия в попытке вывести экономику из депрессии. Однако нобелевский лауреат приходит к выводу, что в современных американских условиях осуществление такой программы нереально ввиду нерешительности президента Обамы и сопротивления республиканцев вмешательству государства в экономику. Значит, остается только война.

Преимущество войны как средства преодоления кризиса Кругман видит в том, что она позволяет осуществлять дефицитное финансирование государственных расходов в масштабах, немыслимых в условиях мирного времени.

«С экономической точки зрения, – пишет он, – Вторая мировая война представляла собой прежде всего взрыв государственных расходов, финансируемых за счет бюджетного дефицита, масштабы которых были бы немыслимы ни при каких других обстоятельствах. В течение войны федеральное правительство позаимствовало сумму, равную удвоенному ВВП США в 1940 году, что эквивалентно сегодняшним 30 триллионам долларов.

Дефицитное финансирование породило экономический бум, который заложил фундамент длительного процветания. Доля в ВВП совокупного экономического долга страны, как государственного, так и частного, даже уменьшилась благодаря бурному росту экономики. Конечно, свою роль сыграла и умеренная инфляция, понизившая реальную стоимость подлежащего выплате долга. А после войны благодаря улучшению финансового положения частного сектора экономика оказалась способной к процветанию и без дефицитного финансирования».

Не видя очевидного выхода из углубляющегося кризиса, американские политики, экономисты и публицисты все чаще обращаются к опыту государственного регулирования экономики США, которое осуществлялось администрацией президента Франклина Д. Рузвельта в 1933–1939 годах. При этом во всех публикациях и выступлениях на данную тему отчетливо проводятся параллели между нынешним кризисом и Великой депрессией 30-х годов.

Ревущие двадцатые и последующий обвал

Напомним о событиях того времени.

Известный американист Анатолий Уткин так описывал усилия Рузвельта по выходу из кризиса: «Зима 1932–1933 годов была для Соединенных Штатов тяжелейшим временем. Промышленное производство резко упало, фермеры не видели смысла засевать землю, из страны бежал капитал, жизненный уровень снизился втрое, экспорт опустился до нижайших пределов, десятая часть 150-миллионного населения оказалась безработной. Произошла криминализация страны, а чтобы выплачивать деньги, некоторые штаты (и даже компании) начали выпускать собственные суррогаты валюты.

Президент Гувер, измученный бессонницей, предлагал в качестве выхода из национального кризиса следующее. Первое – добиться сбалансированного бюджета и ни в коем случае не увеличивать расходную часть его. Второе – любыми путями задушить инфляцию. Третье – сохранить золотое содержание доллара.

Вам это ничего не напоминает? Если нет, то позволю себе напомнить, что современное российское правительство свято верит в три канона: сбалансированный бюджет – величайшее благо, главный враг – инфляция, о прерывании связи с долларом может говорить только враг народа.

Наследовавший ему (Гуверу. – В. Ш.) в Белом доме Франклин Рузвельт никогда не получал Нобелевской премии по экономике, но сумел противопоставить мертвящим канонам живительный здравый смысл и стал самым великим президентом своей страны в уходящем столетии.

«Если голодная смерть и жестокая нужда части наших граждан делают необходимыми дополнительные расходы, которые разбалансируют наш бюджет, я не поколеблюсь сказать американскому народу всю правду и попросить его выделить дополнительные средства».

Рузвельт назначил главой Администрации гражданских работ малоизвестного тогда нью-йоркца Гарри Гопкинса, объявившего своей задачей сделать так, чтобы люди не умирали от голода. Гопкинс привлек Рузвельта тем, что не хотел заниматься простой благотворительностью: люди без работы теряют достоинство. Было создано более 30 тысяч проектов. Вчерашние безработные строили мосты, стадионы, аэропорты. За десять лет Администрация гражданских работ создала десятую часть всех новых дорог в Америке, 35 процентов всех новых больниц, 70 процентов новых школ» («Канон и человек. Что позволило Франклину Рузвельту вывести Америку из Великой депрессии», «Независимая газета», 29 июля 1998 года).

Великой депрессии предшествовал период, вошедший в американскую историю как «ревущие двадцатые». Они были не только годами «сухого закона» и расцвета гангстеризма, но и временем почти тотального господства либеральных экономических взглядов, не допускавших самой мысли о необходимости какого-либо регулирования экономики.

Восемь лет будущий президент США (1929–1933) Герберт Гувер трудился на посту министра экономики. Когда он принимал должность от своего предшественника Оскара Страуса, тот сообщил ему, что рабочий день нового главы ведомства не превысит двух часов, так как вся его работа будет заключаться в том, чтобы «укладывать по вечерам спать рыб и включать огни вдоль побережья».

Знаменитый американский публицист и обозреватель Уолтер Липпман писал в 1927 году: «Более или менее бессознательная и незапланированная деятельность бизнесменов на деле оказалась более новаторской, смелой и в каком-то смысле более революционной, чем все вместе взятые теории прогрессистов» (прогрессисты – сторонники отколовшейся в 1912 году от республиканцев Прогрессивной партии под руководством Теодора Рузвельта, выступавшей за государственное вмешательство в экономику. – В. Ш.).

Вплоть до финансового краха в октябре 1929 года вся страна – от банкиров до простых обывателей, словно обезумев, играла на бирже. В той или иной мере с рынком ценных бумаг были связаны 30 миллионов американских семей при населении США 120 миллионов человек. В 1929-м сменили собственников 920 550 032 акции. Фантастические состояния наживались буквально за ночь. Те счастливцы, которые купили, например, в 1921 году акции «Дженерал моторс» за 25 тысяч долларов, к 1929-му были уже миллионерами. Процветали финансовые пирамиды. Так, владельцы компании «Юнайтед фаундерс корпорейшн» увеличили ее капитал за короткое время за счет доверчивых вкладчиков до 686 миллионов долларов, затратив на создание своего «детища» 500 долларов собственных средств. Появился термин «новый богатый» (newly rich), обозначавший человека, который оказался обладателем огромных сумм в банках вследствие спекуляций, а не трудолюбия и пуританской этики. Неизбежным итогом этой безумной погони за деньгами стал перегрев экономики и отрыв финансовой системы от того, что сейчас именуется реальным сектором, то есть от материального производства.

Экономический рост в Соединенных Штатах прекратился в июне 1929-го, в сентябре началось падение курса акций, а четыре месяца спустя, 29 октября наступил знаменитый «черный вторник», когда рухнули акции даже самых надежных компаний.

Началась Великая депрессия, в ходе которой индекс промышленного производства США скатился со 114 пунктов в августе 1929 года до 54 в марте 1933-го. Объем выпуска предметов длительного пользования сократился за этот же период на 77 процентов. Акции гордости Америки компании «Дженерал моторс» упали с 73 до 8 пунктов к концу биржевой паники (13 ноября 1929 года).

Безработица выросла с 3,2 процента в 1929-м до 24,9 процента в 1933-м и 26,7 процента в 1934 году. 34 миллиона американцев оказались вообще без какого-либо дохода. Резко уменьшился сбор налогов, и мэрии не могли поддерживать городское хозяйство, систему школьного образования. Администрация Чикаго задолжала учителям 20 миллионов долларов. В Нью-Йорке 300 тысяч учащихся перестали посещать уроки из-за отсутствия средств у муниципальных властей, а 20 процентов учеников, которые продолжали ходить на занятия, страдали от недоедания. К 1933 году обанкротились или закрылись около полутора тысяч колледжей.

Страна была охвачена голодными маршами. Летом 1932-го 20 тысяч ветеранов мировой войны разбили палаточный лагерь в центре Вашингтона, протестуя против сокращения льгот и пособий. Президент Гувер распорядился ликвидировать бивак и 28 июля, после того как полиция оказалась неспособной справиться с бывшими солдатами, бросил против них войска под командованием майора (впоследствии знаменитого полководца) Паттона, действовавшего под общим руководством начальника штаба армии генерала Макартура и его адъютанта майора Эйзенхауэра. В результате ветераны были разогнаны и палаточный городок сожжен, однако эта операция вызвала огромное возмущение в стране, окончательно лишив Гувера всяких шансов на переизбрание.

Эффективные беседы у камина

Новый глава американского государства Франклин Рузвельт, принявший бразды правления страной в марте 1933 года, получил возможность действовать почти при полной поддержке конгресса, в котором его Демократическая партия имела абсолютное большинство. Первый документ, представленный на Капитолийский холм 32-м президентом США, – «Чрезвычайный закон о банках» был принят в течение одного дня, после 40-минутных дебатов, прерывавшихся криками: «Давайте голосовать!».

Обрел Рузвельт и широкую поддержку общества. Этому немало способствовали его знаменитые беседы у камина. Спустя всего неделю после инаугурации, в воскресенье, 13 марта 1933 года, Рузвельт перед очагом в Белом доме обратился по радио к согражданам с призывом спасти банковскую систему Америки. «Друзья мои, – говорил Рузвельт, – я хочу рассказать вам, что было сделано за последние несколько дней, почему это было сделано и какие следующие шаги мы собираемся предпринять. Прежде всего позвольте мне объяснить простой факт: когда вы вкладываете ваши деньги в банк, этот банк не прячет ваши деньги в сейф. Он вкладывает ваши деньги в различные формы кредита – в акции, закладные. Другими словами, банк заставляет ваши деньги работать, чтобы колеса экономики продолжали крутиться… Лучше держать их в банке, чем под матрацем».

Россиянам, привыкшим к обману как со стороны властей, так и со стороны банкиров, это покажется странным, но слова главы государства подействовали и уже на следующий день после обращения президента к нации взносы в банки резко возросли, а к концу недели две трети банков возобновили работу.

Однако огромное количество законодательных актов, особенно в области финансово-биржевой деятельности и социального обеспечения, в предельно сжатые сроки проведенных администрацией Рузвельта через конгресс, заслоняют в глазах его поклонников тот факт, что президенту вплоть до Второй мировой войны так и не удалось разработать сколько-нибудь эффективную промышленную политику и преодолеть экономическую депрессию. Об этом достаточно красноречиво свидетельствуют приведенные ниже цифры.

В 1939 году, после шести лет рузвельтовского «Нового курса», в США оставалось 9,5 миллиона безработных, то есть 17,2 процента трудоспособных американцев и почти столько же, сколько было занято во всей обрабатывающей промышленности (10,3 миллиона человек). Объем промышленного производства так и не достиг уровня 1929 года. При Рузвельте произошло значительное обветшание производственного оборудования и жилого фонда страны. Удельный вес металлообрабатывающих станков старше десяти лет поднялся с 48 процентов в 1930-м до 67 процентов в 1938 году. В 1928-м 28 процентов городских домов в США эксплуатировались не более десяти лет, а в 1940-м дома такой категории составляли всего 8 процентов. В 1930 году 20 процентов паровозного парка и 34 процента парка товарных вагонов использовались менее десяти лет по сравнению с 6 и 14 процентами соответственно в 1940-м. Тоннаж торгового флота США уменьшился в период с 1933 по 1939 год с 13,5 до 11,4 миллиона тонн.

Не лучше обстояли дела и в сельском хозяйстве, где в 1939 году было электрифицировано всего 11 процентов ферм, а машинный парк резко устарел по сравнению с концом 20-х годов.

Истощение производственного капитала сопровождалось дисквалификацией рабочей силы и потерей ею профессиональных навыков.

Развал промышленности не могло радикально остановить и наиболее заметное достижение администрации Рузвельта в ту пору – огромный объем общественных работ, осуществленных по инициативе президента. В 1933–1939 годах на эти цели было выделено из бюджета США 10,5 миллиарда долларов, не считая 2,7 миллиарда, израсходованных на общественные проекты при участии частного бизнеса. За счет этих ассигнований построили 122 тысячи общественных зданий, 77 тысяч новых мостов, 285 аэропортов, 664 тысячи миль автомобильных дорог, 24 тысячи километров канализации. Государственные деньги вкладывались также в мелиорацию, лесоводство, оборудование портов, развитие средств связи.

В общей сложности в 1933–1939 годах на общественных работах были заняты в то или иное время 8,5 миллиона человек, что, конечно же, позволило дать средства к существованию многим людям, но не смогло сделать главного – обеспечить промышленный рост. Ибо для этого нужны капиталовложения не столько в экономическую инфраструктуру, сколько в само производство. А вот в эту область Рузвельт вплоть до начала Второй мировой войны в сентябре 1939-го предпочитал не вмешиваться.

Параллели между нынешним временем и Великой депрессией 30-х годов

Продолжение. Начало читайте в предыдущем номере

Программа общественных работ в США, реализованная в 1933–1939 годах, имела не столько экономическую, сколько социальную направленность – снижение числа людей, оставшихся без средств к существованию, и предотвращение массовых беспорядков. Она была в значительной мере попыткой ответить на вызов СССР, который в тот период представлял сплошную стройку, поражая весь мир полной ликвидацией безработицы.

Учиться у России

Когда в начале 30-х годов советское торговое представительство в Нью-Йорке «Амторг» объявило о наборе шести тысяч квалифицированных специалистов для отправки в СССР, на эти вакансии подали заявки свыше 100 тысяч американцев. Время Великой депрессии – единственный период в истории США, когда эмиграция превысила иммиграцию.

Сейчас уже забыто, что именно советская плановая система была в то время для многих американских граждан образцом для подражания. Вот названия только нескольких книг, вышедших в Соединенных Штатах в 1932 году и посвященных СССР: «Советский рабочий» Джозефа Фримана, «Рассвет в России» Валдо Франко, «Путь к Советской Америке» Уильяма Фостера, «Новый экономический порядок» Керби Пейджа, «Социалистическое планирование» Гарри Лейдлера, «Россия сегодня: чему мы можем у нее научиться?» Шервуда Эдди.

Вместе с тем, признавая политическую целесообразность организованных рузвельтовской администрацией общественных работ, американцы никогда не считали их эффективным способом расходования бюджетных ресурсов. Не случайно после смерти 32-го президента США за океаном ни разу не попытались возродить подобные программы, считая их антирыночными и даже «ползучим социализмом».

Важно также различать деятельность Рузвельта до и после начала Второй мировой войны.

Секрет расцвета

Из депрессии США вышли не по «Новому курсу», предложенному Рузвельтом, а благодаря созданной под его руководством системе мобилизационной перестройки экономики в годы Второй мировой войны. Оправдались пророческие слова Джона Мейнарда Кейнса, с которыми он обратился к американскому народу 29 июля 1940 года в журнале «Нью Рипаблик»: «Ваши военные приготовления не только не потребуют от вас жертв. Наоборот, они явятся тем стимулом к увеличению индивидуального потребления и росту жизненного уровня, который не смогли бы дать вам ни победа, ни поражение «Нового курса».

И действительно, уже к 1941 году уровень производства в промышленности Соединенных Штатов сравнялся с докризисными показателями (1929), а в 1941–1945 годах США достигли темпов промышленного роста, считавшихся прежде немыслимыми, – 16,9 процента в год. За тот же период инвестиции в производство выросли на 65 процентов, мощность электростанций – на 75 процентов, промышленное производство удвоилось, а прибыли промышленников выросли в пять раз. Объем железнодорожных перевозок увеличился с 490 миллиардов тонна/км в 1939 году до 1081 миллиарда тонна/км в 1944-м (см. таблицу 1).

Таблица 1

И всего этого удалось добиться отнюдь не за счет снижения жизненного уровня населения. Наоборот, реальная заработная плата за годы войны выросла на 50 процентов, а потребление продовольствия на душу населения увеличилось на 15–25 процентов, особенно заметно – мяса. Несмотря на то, что за годы войны численность занятых в сельском хозяйстве сократилась на один миллион, США с помощью новых капиталовложений и применения более совершенной агротехники увеличили сельскохозяйственное производство к 1944 году более чем на одну треть по сравнению с концом 30-х годов.

Повышение жизненного уровня населения было достигнуто при гигантских масштабах выпуска военной продукции. За годы Второй мировой США произвели 300 тысяч боевых самолетов, 100 тысяч танков, 124 тысячи кораблей и судов всех классов, 41 миллиард единиц боеприпасов.

При этом в течение всей войны и в первые послевоенные годы учетная ставка Федеральной резервной системы (Центробанка США) стабильно держалась на уровне одного процента в год и только в 1948-м впервые поднялась до отметки 1,34 процента. Низкой на протяжении всех военных лет была и инфляция, так что сбережения населения и прибыли промышленников к концу Второй мировой выражались весьма внушительными цифрами.

Именно военная пора, а вовсе не 30-е с их «Новым курсом» Рузвельта стали периодом появления американского экономического чуда, заложившего фундамент для построения нынешней мировой сверхдержавы.

Разумеется, экономическое возрождение США в ходе Второй мировой в сочетании с ростом жизненного уровня населения произошло не просто за счет наращивания выпуска вооружения. Ведь остальные страны – участницы военной страды, в том числе и державы-победители: Великобритания и СССР, вышли из нее истощенными и обедневшими.

Секрет американского чуда заключался в том, что Соединенным Штатам удалось практически всю стоимость войны (а в разгар ее США расходовали на военные цели до 45% своего ВНП, то есть примерно столько, сколько тратила Англия или Германия) оплатить за счет экономического роста. А этот рост в свою очередь стал возможен благодаря гигантскому увеличению государственных закупок товаров и услуг (почти в 60 раз в 1944-м по сравнению с 1939-м), а также исключительным организаторским способностям и политической воле президента Рузвельта.

Изменение показателей государственных закупок и расходов населения на личное потребление показано в таблице 2.

Таблица 2

С экономической точки зрения изготовление оружия – расточительство, так как оно выпадает из воспроизводственного цикла. Как говорил Карл Маркс, это то же самое, что грузить товары на баржи с целью их дальнейшего затопления в океане.

Секрет феноменального успеха американской экономики тогда заключался не в простом количественном наращивании выпуска изделий, а в постоянном ее подъеме в процессе производства по ступеням технологического роста. Военную промышленность США в эти годы можно сравнить с огромной исследовательской лабораторией. Все, что из нее выходило, представляло собой с экономической точки зрения никому не нужные вещи. И тем не менее связанные с этим потери с лихвой возмещались тем, что полученные при изготовлении военной продукции новые знания компенсировали все убытки, ибо вели к революционному росту (миллиарды долларов в ценах 1939 года) гражданской экономики благодаря каскаду получаемых в лаборатории новых изобретений и технологий.

Именно в этот период в США появились радар, первые ЭВМ и т. д.

Что касается атомной бомбы, то без нее не было бы и первого в мире завода с дистанционным управлением, первого полностью автоматизированного завода и первого стерильного промышленного цеха площадью в тысячи квадратных метров.

Новая индустриализация

Важно понять, что огромный рост производства в США 70 лет назад произошел не только и даже не столько за счет перевода гражданского сектора на военные рельсы и загрузки неиспользованных в пору депрессии мощностей. Фактически в этот период американцы надстроили над своей депрессивной промышленностью 30-х годов совершенно новую промышленность на базе новейших технологий.

Фактически заново, например, была создана авиационная индустрия. До 1939 года эта небольшая по объему выпускаемой продукции отрасль занимала 44-е место среди других отраслей промышленности. В момент ее наивысшего подъема (конец 1943 – начало 1944-го) она выпускала продукцию, цена которой превышала 20 миллиардов долларов в год и была в пять раз выше стоимости продукции автомобильной промышленности США в рекордном для последней 1939-м. Число занятых в авиапроме увеличилось с 40 тысяч в 1939 году и 160 тысяч в июне 1940-го до 2 миллионов 202 тысяч в ноябре 1943 года.

За тот же период (июнь 1940 – ноябрь 1943-го) численность работников судостроительной промышленности возросла со 168 тысяч до 1 миллиона 778 тысяч, в производстве артиллерийско-стрелкового вооружения – с 21 тысячи до 1 миллиона 436 тысяч.

В течение первых трех лет перевода экономики на военные рельсы, начиная с середины 40-х годов, США израсходовали на создание новых производственных мощностей столько же средств, сколько на закупку вооружения.

Особенно большие капиталовложения американцы внесли в новейшее оборудование. В 1942 году в стране выпущено 307 тысяч станков, в десять раз больше, чем в 1938-м и в 50 раз больше, чем в 1933-м.

Общая численность работающих в 1944 году увеличилась более чем на десять миллионов. Если в 1941-м в стране еще оставалось 5,6 миллиона безработных (9,9% всей рабочей силы), то в 1944 году их число уменьшилось до 670 тысяч (1,2% рабочей силы).

Внешне механизм управления экономикой в военные годы был сравнительно прост и весьма напоминал тот, которым пользуется современная Япония.

Главные усилия правительства направлялись на концентрацию имеющихся финансовых и материальных ресурсов на приоритетных направлениях производства при отсечении (полном или частичном) второстепенных секторов экономики.

При этом государственное регулирование отнюдь не дошло до централизации госплановского типа. В основе своей экономика оставалась рыночной. Все предприятия работали на конкурентной основе, сами подбирали себе поставщиков, самостоятельно устанавливали сменность труда и т. д. Решающей мотивацией, как и в мирное время, являлась прибыль. За все годы войны не было реквизировано или национализировано ни одно предприятие. Забастовки не запрещались, и профсоюзы не раз пользовались своим правом на организацию стачек.

Если частный капитал против…

Возникает естественный вопрос: почему Рузвельт смог в период Второй мировой войны осуществить то, что не удалось в мирное время (1933–1935), – не просто вывести страну из депрессии, но и добиться феноменальных темпов экономического роста? Ответ заключается в том, что только чрезвычайные полномочия военного времени позволили президенту направить ресурсы страны строго на развитие реального сектора экономики и прежде всего промышленности.

Частный капитал в условиях депрессии наотрез отказывался вкладывать собственные средства в обновление промышленной базы и тем более увеличение производства. Конгресс со своей стороны решительно возражал против какого-либо вмешательства государства в дела частного бизнеса, считая это антирыночной мерой (в США в ту пору за исключением нескольких государственных военных арсеналов и верфей вся промышленность была частной).

Враждебно относился конгресс и к расширению государственного заказа в частном секторе, не делая исключения даже для закупок на военные цели. Так, в марте 1940 года, когда в Европе уже полным ходом шла война, конгресс в ответ на просьбу Рузвельта профинансировать закупку 26 тысяч боевых самолетов выделил средства на приобретение лишь… 57. В ноябре 1941-го, за месяц до нападения японцев на Перл-Харбор, опрос журналом «Форчун» ведущих американских бизнесменов показал, что большинство из них являются противниками перевода промышленности на военные рельсы, рассматривая подобные требования как очередную попытку Рузвельта распространить свой «социалистический» новый курс и на еще неохваченную им промышленность.

Вступление США во Вторую мировую в декабре 1941 года и огромный рост государственных ассигнований на военные нужды не прибавили желания американским промышленникам вкладывать собственные деньги в расширение и модернизацию производства или в новое строительство, ибо они опасались, что после войны созданные мощности окажутся незагруженными. Например, с 1941 по 1944 год частные капиталовложения в производственное оборудование сократились почти в 2,5 раза.

И тем не менее Рузвельту удалось, используя полномочия военного времени, в самые сжатые сроки добиться гигантского роста изготовления оборонной продукции. Каким образом?

Например, за счет непосредственных государственных капиталовложений в новое промышленное строительство и расширение имеющихся производственных мощностей. Так, когда крупнейшая металлургическая корпорация «Ю. С. Стил» отказалась увеличить свои мощности по выплавке стали, Рузвельт приказал приступить к возведению металлургического завода за счет федерального бюджета.

Для руководства новым строительством и его финансирования в рамках созданной еще при президенте Гувере в 1932 году государственной корпорации финансовой реконструкции (Reconstruction Finance Corporation – RFC) была образована специальная корпорация оборонных заводов (Defense Plant Corporation), израсходовавшая за годы войны на эти цели свыше десяти миллиардов долларов, в том числе на:

• развитие авиационной промышленности – 4,5 млрд;
• увеличение выплавки алюминия и магния – 1,5 млрд;
• строительство 45 заводов по производству высокооктанового авиационного топлива – 250 млн;
• строительство и модернизацию 183 металлургических заводов, что привело к увеличению мощностей по выплавке черных металлов на 11 млн тонн, – 1,223 млн;
• строительство государственных заводов по производству синтетического каучука – 715 млн;
• расширение станкостроительной промышленности – 2 млрд.

Отдельной программой финансировался Манхэттенский проект создания атомной бомбы, на который только в течение двух лет государством было израсходовано три миллиарда долларов.

ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ >>>

Виталий Шлыков

источник: ВПК